Пора смириться с очевидным: тебе никто не нужен. Да и ты никому не нужен, если быть честным до конца. У тебя нет ничего общего с этими людьми, кроме твоего детского желания видеть вокруг себя улыбающиеся знакомые лица… ©
Решил выложить любимые произведения французский поэтов второй половины XIX века и приобщить ПЧ к прекрасному..)
Поль Верлен "Калейдоскоп"Однажды в городе, увиденном во сне,-
Все это будет так, как будто так и было,-
Мгновенье зыбкое и ясное застыло:
В тумане утреннем заря явилась мне.
Однажды в городе, волшебном наяву,
Где жигу в сумерках вовсю шарманки шпарят,
Где кошки в кабачках на столиках кимарят,
Где скрипки из садов доносит сквозь листву.
Все это будет так, как смерть:
неотвратимо...
Все это будет явь, и это будет сон,
И снова сон и явь, и грезы, и забвенье,
Все то же волшебство, все то же озаренье,
И лето, и трава, и пчел бессонный звон!
Поль Верлен "О мертвецы моих невзгод..."О мертвецы моих невзгод,
Мне ваша сень, как храм, дает
Приют молиться по утрате -
Мы все пред господом былье,
И вот уже дитя мое
Взыскует Божьей благодати;
О мертвецы души моей,
Томленье горестных теней,
Отец и мать в могильной глине,
Ты, что была сестры нежней,
И ты, мой друг сердечный, чей
Уход оплакиваю ныне,
Вы все, вы лучшее, что есть,
Что было в жизни, - луг зацвесть
Не может прежними цветами;
Коса смертельная остра,
О мертвецы мои, пора
Пора и мне вослед за вами.
И снова прахом станет плоть,
Поскольку взял назад Господь
Хлеб, что питал меня дотоле,
Чтоб я вослед за вами смог,
Смирясь, войти в его чертог,
Вдали от горестной юдоли.
Так дайте руку мне в пути,
Убрав каменья, чтоб идти
Стезей, что душу успокоит,
И помолитесь наконец
Вы за того - суров Творец! -
Кто и чистилища не стоит.
Поль Верлен "Пусть я беднее, чем любой.."Пусть я беднее, чем любой
Бедняк на свете,
Но шея, руки - облик твой
Со мной, и эти
Проделки ветреные, тот
Любовный опыт,
Которым дышит и живет
Твой нежный шепот.
Да я богат при всем при том,
Коль подытожим,
Столь упоительным гнездом,
Столь страстным ложем,
Что после сладостных трудов,
Изнемогая,
Воспрянув, снова к ним готов
Хоть до утра я.
Пуская не так тобой любим,
Как я мечтаю,
И счет, и цену всем твоим
Изменам знаю,
Что до того мне, ангел мой,
Что до того мне,
Коль я живу тобой одной,
Себя не помня?
Шарль Кро «Зеленый час»Бьет пять. Рассудку бы вздремнуть,
Разнежиться в тени от тента…
Но всем желудкам просто жуть,
Ну жуть как хочется абсента!
С ним что ни краска – изумруд,
И, от паров его шалея,
Раздуют ноздри и замрут
Нюх отточившие Цирцеи.
Сверкнут глазком - о, эти пять
Часов! - и каждая колдует:
Таким бывалым как не знать,
Откуда нынче ветер дует?
И вот они уже бегут
Навстречу столику и стойке…
Горит Венера – тут как тут! –
В зеленом небе, как в настойке.
Шарль Кро "Угол картины. Под гашишем."Как теплый снег, белела грудь.
Была белее снега кошка.
Ее качала грудь, и кошка
Царапала когтями грудь.
И каждым ушком эта кошка
Бросала тень на эту грудь.
И розовели обе: грудь -
Соском, а влажным носом - кошка.
Блазнила родинкою грудь,
И долго к ней тянулась кошка.
А после к новым играм кошка
Ушла, забыв про эту грудь.
Шарль Кро "В уголовном суде"Из пагоды святой меня изгнали
За смех над церемонией убогой.
"Ты наших таинств, наших од не трогай
И прикуси язык!" - жрецы сказали.
И вот сижу в суде в набитом зале
И слушаю судью под черной тогой:
Тот запускает глазки с миной строгой
Какой-то даме за корсаж - и дале..
Народу - тьма! Ученые-педанты,
Девицы - всем чужды мои таланты:
Враждебный ропот слышу целый день я.
Да, я поэт! И, довершив картину,
Спокойно поднимусь на гильотину
Во славу их общественного мненья.
Тристан Корбьер "Париж" Ну что ж, потешимся отравой--
Шут Мефистофель, дай вина!
Чтоб сердце пеною кровавой
Пошло сквозь губы -- как слюна.
Любовь -- к чертям! Такой забавой
Не жить. Грядущая цена
Тебе -- ты сам. Вонючей славой
Наполни грудь свою до дна!
Довольно! Кончена пирушка!
Сума -- последняя подружка,
Дружок последний -- пистолет...
Спустил курок, и -- нет как нет!
...Иль, доживая без оглядки,
В похмелье пей судьбы остатки!
Тристан Корбьер "Покойничек в насмешку"
Вперед, проворный брадобрей комет!
Твоими волосами станут травы,
Из глаза брызнут в ямы и канавы
Болотные огни, твой тайный бред.
И незабудка и кукушкин цвет
Нальются смехом губ твоих трухлявых:
Цветы могил ты выведешь на свет!
С тобой легко могильщикам, поэт.
Им гроб твой - вроде маленькой забавы:
Футляр от скрипки, слабый отзвук славы...
Ты - мертв? Глупцы мещане! Вот ответ:
Вперед, проворный брадобрей комет!
Роллина Морис "Трубка"Когда меня от скуки мрачной
Мутит — на дню сто раз подряд! —
Всегда влечет меня табачный,
Твой облачный, твой сладкий яд.
Какая дивная картина
С ним зарождается во мне!
Как вьется струйка никотина,
Под стать и ветру, и волне!
Какие нежные затеи
Мне дарит черный черенок!
И вот уже танцуют феи
Вокруг меня, не чуя ног.
Вдыхая запах твой целебный —
Он тоньше многих и сильней, —
Я словно вижу сон волшебный:
Я вновь среди моих друзей. И та, что мной была любима,
Лишив покоя эти сны, Из голубых колечек дыма
Встает, как из морской волны.
О, этот дым, — к высотам рая
Меня влечет он день и ночь,
Как талисман, оберегая
И прогоняя скуку прочь.
Все, чем живу, что ненавижу,
В тебе сгорает, как в печи,
И я себя кумиром вижу,
Курящим трубочку в ночи.
Мой бедный мозг рядится в саван,
А ты ему твердишь о том
Далеком крае, где, устав, он
Сумеет жить одним стихом.
Благословляю едкий, пряный
Твой вкус и нежный запах твой,
Под монотонностью туманной!
Сквозящий вечной новизной!
Морис Роллина "Предсказание" В потемках разума, где свету не пробиться,
Моя хандра
Царит, и перед ней пасуют и провидцы,
И доктора. Кругом — безлюдье, и в тревогах, столь знакомых,
Мне все слышней И копошенье змей, и шорох насекомых,
И крик сычей. Пустынная тропа, а мир вокруг — как бездна
И как тюрьма. Готовилась гроза — дышал огонь небесный,
Пылала тьма. Тропа, а по краям — стеною первозданной -
Ряды дерев, И скалы, все в рубцах, свои вскрывали раны,
Оцепенев. Я шел, подавленный: «Моя ничтожна участь!»
Мой пульс частил.
И как от полчищ блох, от смертных страхов мучась,
Я был без сил, И тут передо мной, пока туман клубился
У серых скал, Высокий господин в цилиндре появился
И прошептал, Как шепчет вкрадчиво в начале разговора
Коварный льстец:
«Страшитесь: вы больны болезнью, от которой И я — мертвец!»
Жан Ришпен "Проклятая смерть"Притулилась на голом склоне
Развалюха — сыщи бедней!
Под застрехою ветер стонет,
Дождь сочится из всех щелей.
Дверь без петель ухает тяжко —
Ровным счетом совиный крик...
В этой хижине жил бродяжка,
Одинокий, нищий старик.
Старика в деревне не чтили,
Говорили, что он такой:
Может сглазить корову или
Жаб заставить петь под луной.
Как-то в бурю, когда, мытарясь
И ярясь, громыхала мгла,
В одиночестве помер старец,
Помер старец — и все дела.
А хватились его наутро,
Глядь в окошко — лежит мертвец.
И священник заметил мудро:
Мол, конец он и есть конец.
Но никто не решился, чтобы
Схоронить его, в дом войти.
Вот и стала хижина гробом
Нищеброду Господь, прости!
По ночам теперь хороводит,
Бродит тень и наводит жуть,
Так что даже храбрец обходит
Этот холм, удлиняя путь.
Бродит призрак, едва стемнеет,
Ждет гостей у своих ворот:
Если те до конца сумеют
Спеть молитву, — он в рай войдет.
Но напрасно он ждет в надежде,
Что вот-вот обретет покой, —
Никого. Лишь один, как прежде,
Жабий хор поет под луной.
Артюр Рембо "Первый вечер"Она была почти раздета,
И, волю дав шальным ветвям,
Деревья в окна до рассвета
Стучались к нам, стучались к нам.
Она сидела в кресле, полу-
Обнажена, пока в тени
Дрожали, прикасаясь к полу,
Ее ступни, ее ступни.
А я бледнел, а я, ревнуя,
Следил, как поздний луч над ней
Порхал, подобно поцелую,
То губ касаясь, то грудей.
Я припадал к ее лодыжкам,
Она смеялась как на грех,
Но слишком томным был и слишком
Нескромным этот звонкий смех.
И, под рубашку спрятав ножку,
"Отстань!" - косилась на меня,
Притворным смехом понемножку
Поддразнивая и казня.
Я целовал ее ресницы,
Почуяв трепет на губах,
Она пыталась отстраниться
И все проказничала: "Ах!
Вот так-то лучше, но постой-ка..."
Я грудь ей начал целовать -
И смех ее ответный столько
Соблазнов мне сулил опять...
Она была почти раздета,
И, волю дав шальным ветвям,
Деревья в окна до рассвета
Стучались к нам, стучались к нам.
Артюр Рембо "Вечерняя молитва"Как падший ангел у цирюльника в руках,
Просиживаю дни за кружкою граненой.
И шея затекла, и поднывает пах.
Но трубкою смолю, дымком завороженный.
Я грезой обожжен и вымыслом пропах,
Горячим, как помет из голубятни сонной;
Лишь сердце иногда, отряхивая прах
Былого, зашумит кроваво-желтой кроной.
Мечты пережевав, как жилистый рубец,
И кружек сорок влив и переполнив недра,
Я выхожу во двор, бесстрастный, как Творец
Иссопа кроткого и сумрачного кедра,
И, целясь в небеса, повыше, наконец
Ссу на гелиотроп, неистово и щедро.
Артюр Рембо "Мои возлюбленные крошки"Потеет дождевой водицей
Кочан небес,
И с вожделеньем ваши лица
Слюнявит лес,
А ваши стертые подметки
В соплях луны.
Пора плясать, мои красотки,
Вы так страшны!
Мы с голубой мордовороткой
Любились всласть.
Ты мне жратву со сковородки
Бросала в пасть!
Мне белобрысая открыла
Путь на Парнас.
А я тебе за это - в рыло,
Вернее - в глаз!
Смердит помадой третья шмара,
Черна, как смоль.
Ты раздрочила мне гитару,
До, ми, фа, соль!
Тьфу, рыжая, сдирай одежду -
Да побыстрей:
Разит моей отрыжкой между
Твоих грудей.
Меня тошнит от вас, малютки,
И все ж пора
Решить, что гаже: ваши будки
Иль буфера.
Топчите старые ошметки
Моей тоски.
На пятки - в пляс, мои красотки! -
И на носки.
Трясутся бедра, гнутся выи
Моих подруг.
Хромые пони цирковые,
А ну-ка - в круг!
И эти ляжки, эти ряшки
Я рифмовал?
Да лучше бы я вас, милашки,
Освежевал!
Сгорайте в логове убогом
Падучих звезд!
Да будет ваш конец пред Богом
Уныл и прост!
Пусть ваши стертые подметки
В соплях луны, -
Пора плясать, мои красотки,
Вы так страшны!
Артюр Рембо "Украденное сердце"Рвёт сердце, словно в качку
Рвёт кровью молодость моя:
Здесь бьют за жвачку и за жрачку,
Рвёт кровью сердце, словно в качку,
В ответ на вздрючку и подначку,
На зубоскальство солдатья.
Рвёт сердце, словно в качку
Рвёт кровью молодость моя!
Срамной, казарменный, солдатский,
Их гогот пьян, а говор прян.
Здесь правит судном фаллос адский,
Срамной, казарменный , солдатский .
Волною абракадабратской
Омой мне сердце. океан!
Срамной, казарменный, солдатский,
Их гогот пьян, а говор прян.
Сжевав табак, не за тебя ли,
О сердце, примутся они?
Рыгая, примутся в финале
Сжевав табак, не за тебя ли?
Меня тошнит; тебя украли -
Как ни лелей и не храни.
Сжевав табак, не за тебя ли,
О сердце, примутся они
Поль Верлен "Калейдоскоп"Однажды в городе, увиденном во сне,-
Все это будет так, как будто так и было,-
Мгновенье зыбкое и ясное застыло:
В тумане утреннем заря явилась мне.
Однажды в городе, волшебном наяву,
Где жигу в сумерках вовсю шарманки шпарят,
Где кошки в кабачках на столиках кимарят,
Где скрипки из садов доносит сквозь листву.
Все это будет так, как смерть:
неотвратимо...
Все это будет явь, и это будет сон,
И снова сон и явь, и грезы, и забвенье,
Все то же волшебство, все то же озаренье,
И лето, и трава, и пчел бессонный звон!
Поль Верлен "О мертвецы моих невзгод..."О мертвецы моих невзгод,
Мне ваша сень, как храм, дает
Приют молиться по утрате -
Мы все пред господом былье,
И вот уже дитя мое
Взыскует Божьей благодати;
О мертвецы души моей,
Томленье горестных теней,
Отец и мать в могильной глине,
Ты, что была сестры нежней,
И ты, мой друг сердечный, чей
Уход оплакиваю ныне,
Вы все, вы лучшее, что есть,
Что было в жизни, - луг зацвесть
Не может прежними цветами;
Коса смертельная остра,
О мертвецы мои, пора
Пора и мне вослед за вами.
И снова прахом станет плоть,
Поскольку взял назад Господь
Хлеб, что питал меня дотоле,
Чтоб я вослед за вами смог,
Смирясь, войти в его чертог,
Вдали от горестной юдоли.
Так дайте руку мне в пути,
Убрав каменья, чтоб идти
Стезей, что душу успокоит,
И помолитесь наконец
Вы за того - суров Творец! -
Кто и чистилища не стоит.
Поль Верлен "Пусть я беднее, чем любой.."Пусть я беднее, чем любой
Бедняк на свете,
Но шея, руки - облик твой
Со мной, и эти
Проделки ветреные, тот
Любовный опыт,
Которым дышит и живет
Твой нежный шепот.
Да я богат при всем при том,
Коль подытожим,
Столь упоительным гнездом,
Столь страстным ложем,
Что после сладостных трудов,
Изнемогая,
Воспрянув, снова к ним готов
Хоть до утра я.
Пуская не так тобой любим,
Как я мечтаю,
И счет, и цену всем твоим
Изменам знаю,
Что до того мне, ангел мой,
Что до того мне,
Коль я живу тобой одной,
Себя не помня?
Шарль Кро «Зеленый час»Бьет пять. Рассудку бы вздремнуть,
Разнежиться в тени от тента…
Но всем желудкам просто жуть,
Ну жуть как хочется абсента!
С ним что ни краска – изумруд,
И, от паров его шалея,
Раздуют ноздри и замрут
Нюх отточившие Цирцеи.
Сверкнут глазком - о, эти пять
Часов! - и каждая колдует:
Таким бывалым как не знать,
Откуда нынче ветер дует?
И вот они уже бегут
Навстречу столику и стойке…
Горит Венера – тут как тут! –
В зеленом небе, как в настойке.
Шарль Кро "Угол картины. Под гашишем."Как теплый снег, белела грудь.
Была белее снега кошка.
Ее качала грудь, и кошка
Царапала когтями грудь.
И каждым ушком эта кошка
Бросала тень на эту грудь.
И розовели обе: грудь -
Соском, а влажным носом - кошка.
Блазнила родинкою грудь,
И долго к ней тянулась кошка.
А после к новым играм кошка
Ушла, забыв про эту грудь.
Шарль Кро "В уголовном суде"Из пагоды святой меня изгнали
За смех над церемонией убогой.
"Ты наших таинств, наших од не трогай
И прикуси язык!" - жрецы сказали.
И вот сижу в суде в набитом зале
И слушаю судью под черной тогой:
Тот запускает глазки с миной строгой
Какой-то даме за корсаж - и дале..
Народу - тьма! Ученые-педанты,
Девицы - всем чужды мои таланты:
Враждебный ропот слышу целый день я.
Да, я поэт! И, довершив картину,
Спокойно поднимусь на гильотину
Во славу их общественного мненья.
Тристан Корбьер "Париж" Ну что ж, потешимся отравой--
Шут Мефистофель, дай вина!
Чтоб сердце пеною кровавой
Пошло сквозь губы -- как слюна.
Любовь -- к чертям! Такой забавой
Не жить. Грядущая цена
Тебе -- ты сам. Вонючей славой
Наполни грудь свою до дна!
Довольно! Кончена пирушка!
Сума -- последняя подружка,
Дружок последний -- пистолет...
Спустил курок, и -- нет как нет!
...Иль, доживая без оглядки,
В похмелье пей судьбы остатки!
Тристан Корбьер "Покойничек в насмешку"
Вперед, проворный брадобрей комет!
Твоими волосами станут травы,
Из глаза брызнут в ямы и канавы
Болотные огни, твой тайный бред.
И незабудка и кукушкин цвет
Нальются смехом губ твоих трухлявых:
Цветы могил ты выведешь на свет!
С тобой легко могильщикам, поэт.
Им гроб твой - вроде маленькой забавы:
Футляр от скрипки, слабый отзвук славы...
Ты - мертв? Глупцы мещане! Вот ответ:
Вперед, проворный брадобрей комет!
Роллина Морис "Трубка"Когда меня от скуки мрачной
Мутит — на дню сто раз подряд! —
Всегда влечет меня табачный,
Твой облачный, твой сладкий яд.
Какая дивная картина
С ним зарождается во мне!
Как вьется струйка никотина,
Под стать и ветру, и волне!
Какие нежные затеи
Мне дарит черный черенок!
И вот уже танцуют феи
Вокруг меня, не чуя ног.
Вдыхая запах твой целебный —
Он тоньше многих и сильней, —
Я словно вижу сон волшебный:
Я вновь среди моих друзей. И та, что мной была любима,
Лишив покоя эти сны, Из голубых колечек дыма
Встает, как из морской волны.
О, этот дым, — к высотам рая
Меня влечет он день и ночь,
Как талисман, оберегая
И прогоняя скуку прочь.
Все, чем живу, что ненавижу,
В тебе сгорает, как в печи,
И я себя кумиром вижу,
Курящим трубочку в ночи.
Мой бедный мозг рядится в саван,
А ты ему твердишь о том
Далеком крае, где, устав, он
Сумеет жить одним стихом.
Благословляю едкий, пряный
Твой вкус и нежный запах твой,
Под монотонностью туманной!
Сквозящий вечной новизной!
Морис Роллина "Предсказание" В потемках разума, где свету не пробиться,
Моя хандра
Царит, и перед ней пасуют и провидцы,
И доктора. Кругом — безлюдье, и в тревогах, столь знакомых,
Мне все слышней И копошенье змей, и шорох насекомых,
И крик сычей. Пустынная тропа, а мир вокруг — как бездна
И как тюрьма. Готовилась гроза — дышал огонь небесный,
Пылала тьма. Тропа, а по краям — стеною первозданной -
Ряды дерев, И скалы, все в рубцах, свои вскрывали раны,
Оцепенев. Я шел, подавленный: «Моя ничтожна участь!»
Мой пульс частил.
И как от полчищ блох, от смертных страхов мучась,
Я был без сил, И тут передо мной, пока туман клубился
У серых скал, Высокий господин в цилиндре появился
И прошептал, Как шепчет вкрадчиво в начале разговора
Коварный льстец:
«Страшитесь: вы больны болезнью, от которой И я — мертвец!»
Жан Ришпен "Проклятая смерть"Притулилась на голом склоне
Развалюха — сыщи бедней!
Под застрехою ветер стонет,
Дождь сочится из всех щелей.
Дверь без петель ухает тяжко —
Ровным счетом совиный крик...
В этой хижине жил бродяжка,
Одинокий, нищий старик.
Старика в деревне не чтили,
Говорили, что он такой:
Может сглазить корову или
Жаб заставить петь под луной.
Как-то в бурю, когда, мытарясь
И ярясь, громыхала мгла,
В одиночестве помер старец,
Помер старец — и все дела.
А хватились его наутро,
Глядь в окошко — лежит мертвец.
И священник заметил мудро:
Мол, конец он и есть конец.
Но никто не решился, чтобы
Схоронить его, в дом войти.
Вот и стала хижина гробом
Нищеброду Господь, прости!
По ночам теперь хороводит,
Бродит тень и наводит жуть,
Так что даже храбрец обходит
Этот холм, удлиняя путь.
Бродит призрак, едва стемнеет,
Ждет гостей у своих ворот:
Если те до конца сумеют
Спеть молитву, — он в рай войдет.
Но напрасно он ждет в надежде,
Что вот-вот обретет покой, —
Никого. Лишь один, как прежде,
Жабий хор поет под луной.
Артюр Рембо "Первый вечер"Она была почти раздета,
И, волю дав шальным ветвям,
Деревья в окна до рассвета
Стучались к нам, стучались к нам.
Она сидела в кресле, полу-
Обнажена, пока в тени
Дрожали, прикасаясь к полу,
Ее ступни, ее ступни.
А я бледнел, а я, ревнуя,
Следил, как поздний луч над ней
Порхал, подобно поцелую,
То губ касаясь, то грудей.
Я припадал к ее лодыжкам,
Она смеялась как на грех,
Но слишком томным был и слишком
Нескромным этот звонкий смех.
И, под рубашку спрятав ножку,
"Отстань!" - косилась на меня,
Притворным смехом понемножку
Поддразнивая и казня.
Я целовал ее ресницы,
Почуяв трепет на губах,
Она пыталась отстраниться
И все проказничала: "Ах!
Вот так-то лучше, но постой-ка..."
Я грудь ей начал целовать -
И смех ее ответный столько
Соблазнов мне сулил опять...
Она была почти раздета,
И, волю дав шальным ветвям,
Деревья в окна до рассвета
Стучались к нам, стучались к нам.
Артюр Рембо "Вечерняя молитва"Как падший ангел у цирюльника в руках,
Просиживаю дни за кружкою граненой.
И шея затекла, и поднывает пах.
Но трубкою смолю, дымком завороженный.
Я грезой обожжен и вымыслом пропах,
Горячим, как помет из голубятни сонной;
Лишь сердце иногда, отряхивая прах
Былого, зашумит кроваво-желтой кроной.
Мечты пережевав, как жилистый рубец,
И кружек сорок влив и переполнив недра,
Я выхожу во двор, бесстрастный, как Творец
Иссопа кроткого и сумрачного кедра,
И, целясь в небеса, повыше, наконец
Ссу на гелиотроп, неистово и щедро.
Артюр Рембо "Мои возлюбленные крошки"Потеет дождевой водицей
Кочан небес,
И с вожделеньем ваши лица
Слюнявит лес,
А ваши стертые подметки
В соплях луны.
Пора плясать, мои красотки,
Вы так страшны!
Мы с голубой мордовороткой
Любились всласть.
Ты мне жратву со сковородки
Бросала в пасть!
Мне белобрысая открыла
Путь на Парнас.
А я тебе за это - в рыло,
Вернее - в глаз!
Смердит помадой третья шмара,
Черна, как смоль.
Ты раздрочила мне гитару,
До, ми, фа, соль!
Тьфу, рыжая, сдирай одежду -
Да побыстрей:
Разит моей отрыжкой между
Твоих грудей.
Меня тошнит от вас, малютки,
И все ж пора
Решить, что гаже: ваши будки
Иль буфера.
Топчите старые ошметки
Моей тоски.
На пятки - в пляс, мои красотки! -
И на носки.
Трясутся бедра, гнутся выи
Моих подруг.
Хромые пони цирковые,
А ну-ка - в круг!
И эти ляжки, эти ряшки
Я рифмовал?
Да лучше бы я вас, милашки,
Освежевал!
Сгорайте в логове убогом
Падучих звезд!
Да будет ваш конец пред Богом
Уныл и прост!
Пусть ваши стертые подметки
В соплях луны, -
Пора плясать, мои красотки,
Вы так страшны!
Артюр Рембо "Украденное сердце"Рвёт сердце, словно в качку
Рвёт кровью молодость моя:
Здесь бьют за жвачку и за жрачку,
Рвёт кровью сердце, словно в качку,
В ответ на вздрючку и подначку,
На зубоскальство солдатья.
Рвёт сердце, словно в качку
Рвёт кровью молодость моя!
Срамной, казарменный, солдатский,
Их гогот пьян, а говор прян.
Здесь правит судном фаллос адский,
Срамной, казарменный , солдатский .
Волною абракадабратской
Омой мне сердце. океан!
Срамной, казарменный, солдатский,
Их гогот пьян, а говор прян.
Сжевав табак, не за тебя ли,
О сердце, примутся они?
Рыгая, примутся в финале
Сжевав табак, не за тебя ли?
Меня тошнит; тебя украли -
Как ни лелей и не храни.
Сжевав табак, не за тебя ли,
О сердце, примутся они
-
-
12.10.2011 в 14:00-
-
12.10.2011 в 22:15-
-
11.12.2011 в 18:29-
-
22.11.2013 в 20:53