Пора смириться с очевидным: тебе никто не нужен. Да и ты никому не нужен, если быть честным до конца. У тебя нет ничего общего с этими людьми, кроме твоего детского желания видеть вокруг себя улыбающиеся знакомые лица… ©
Где-то в ее середине горит то ли свет, то ли бездна, то ли ад позвал ненароком, то ль в окно постучался рай.
Я искал и я знал - в помине не найти их - им всюду тесно, им не могут людей пороки разрешить перепрыгнуть край,
Но придя воплощеньем тени, проникала в мои кошмары и полетом скупых фантазий навсегда разрушала сны.
Нет, не то что бы на размене той стеклянно-душевной тары я проигрывал свою фазу, но я видел конец войны.
Мне все было до боли тошно, тихо корчился в полумраке, а очаг костяных желаний с жадным хрустом сжирал мечту,
Я сидел и таращился в звезды на балконе в смешном халате, будто те легионы маний, что меня искривляли внутрь
Отошли на восточном фронте, тихо спрятались по окопам, потеряли свои гранаты, утопили свой патронташ,
Уступая дорогу сотням, даже тысячам, миллионам обменявшим свои бараки на бездумно-глухую блажь,
И как гордый орел над Рейхстагом заменен был багряно-красным, так же что-то в моей обороне очень вовремя дало брешь,
И я так же червонно-алым, обесчещенным, безопасным, я отдался ей без погони, спасовал королевский флеш.
А она как чертог свободы - хаотична и многогранны, то снимает свои одежды, то уходит бродить одна,
И все это не то чтоб в поддых, но наносит новые раны, понимаю, что где-то между моих век собралась вода.
И все это кружится в вальсе городов, поездов, эпохи, смены дней и ночей шаблонных, соли моря и крымских скал,
И, ты знаешь, могу без фальши, из себя выжимая соки, прокричать во весь голос сонный на луну, как седой шакал,
Что тебе нет ни дома, ни места, что ты будешь вечно в дороге, обнимать случайных прохожих, на цветах танцевать кадриль,
Ну а я из другого теста, я безмолвно стою на пороге, ухмыляюсь и верую в то, что я пройду с тобой пару миль.
Я искал и я знал - в помине не найти их - им всюду тесно, им не могут людей пороки разрешить перепрыгнуть край,
Но придя воплощеньем тени, проникала в мои кошмары и полетом скупых фантазий навсегда разрушала сны.
Нет, не то что бы на размене той стеклянно-душевной тары я проигрывал свою фазу, но я видел конец войны.
Мне все было до боли тошно, тихо корчился в полумраке, а очаг костяных желаний с жадным хрустом сжирал мечту,
Я сидел и таращился в звезды на балконе в смешном халате, будто те легионы маний, что меня искривляли внутрь
Отошли на восточном фронте, тихо спрятались по окопам, потеряли свои гранаты, утопили свой патронташ,
Уступая дорогу сотням, даже тысячам, миллионам обменявшим свои бараки на бездумно-глухую блажь,
И как гордый орел над Рейхстагом заменен был багряно-красным, так же что-то в моей обороне очень вовремя дало брешь,
И я так же червонно-алым, обесчещенным, безопасным, я отдался ей без погони, спасовал королевский флеш.
А она как чертог свободы - хаотична и многогранны, то снимает свои одежды, то уходит бродить одна,
И все это не то чтоб в поддых, но наносит новые раны, понимаю, что где-то между моих век собралась вода.
И все это кружится в вальсе городов, поездов, эпохи, смены дней и ночей шаблонных, соли моря и крымских скал,
И, ты знаешь, могу без фальши, из себя выжимая соки, прокричать во весь голос сонный на луну, как седой шакал,
Что тебе нет ни дома, ни места, что ты будешь вечно в дороге, обнимать случайных прохожих, на цветах танцевать кадриль,
Ну а я из другого теста, я безмолвно стою на пороге, ухмыляюсь и верую в то, что я пройду с тобой пару миль.